Маленькая стройная женщина явно спешила - даже не открыла зонт, хотя накрапывал дождь. Несколько раз наступала в мутные лужи, не обращая на них никакого внимания. На ней очень хорошо сидел серый костюм классического офисного стиля. Она была очень хороша: серые глаза, опушенные густыми ресницами, брови дугой и прекрасные кудрявые волосы, всегда коротко стриженные. Впрочем, внешности своей она тоже не придавала значения, а когда слышала комплименты в свой адрес, широко открывала глаза и глядя прямо в лицо собеседнику отвечала: "Что? Хороша? Да, спасибо, мне уже говорили. У вас все?" И огорошенный собеседник или собеседница поспешали по своим делам.
Алевтина Георгиевна преподавала в университете философию и социологию. И сегодня она запаздывала на лекцию. Но когда услышала в холле привычный гул, поняла, что успела. Встречавшиеся преподаватели всех рангов здоровались и быстро проходили мимо. Не то что они не любили Алю, как все за глаза звали ее, а как-то чувствовали себя неуютно в ее присутствии - была у Алевтины привычка все говорить в лоб, не сгущая красок, но и не приукрашивая.
Муж журил ее не раз: "Алька, ты слишком прямолинейна!"
Вот и сегодня она задержалась дома из-за возникшего в который раз спора. Володя опять корил жену за прямолинейность.
- А кто тебе сказал, что прямая линия хуже, чем кривая? - парировала Алевтина.
- Но я же не о геометрии, а о психологии порядочности!
- Я всю жизнь думала, что живу с хирургом, а оказывается ты - психолог!
- Аленька, не юродствуй, пожалуйста. Ты знаешь - о чем я!
- Не знаю. У тебя столько придирок! Я не собираюсь их трепетно записывать для коллекции и дальнейшего изучения!
- Хорошо. Я о вчерашнем вечере. Зачем ты сказала дочери главврача, что она уродлива?
- Я так сказала? Будь справедлив! Я сказала ей, жаль, что она не похожа на мать.
- А это не одно и тоже? Нашего вряд ли можно назвать красавцем. Ну, сказала бы: "Жаль, Катюша, что у тебя не такие голубые глаза, как у мамы". Как-то не все сразу! Аля, у нас уже дети взрослые, а ты все не меняешься...
- Друг мой, это получилось бы, как в твоей профессии: отрезать кусочек аппендикса и зашить. Потом кто-нибудь другой отрежет еще кусочек... И вообще, Катюша потом подошла ко мне и сказала спасибо за мою прямоту: "А то все так думают, смотрят жалостливо, но никто не решается сказать. А вот вы сказали, и мне совсем не обидно". Ой, я же на работу опаздываю! И "Хонду" сестре отдала на неделю. Провожай!
- Аля, давая я тебя отвезу!
- Пока оденешься, да в гараж, да потом пробки - я пешком быстрее добегу.
И вот она легкой походкой заходит за кафедру и только ей присущим жестом укладывает изящные кисти рук так, словно сейчас будет играть гаммы.
- Добрый день! - делает жест дирижера, останавливающего музыку.
Аудитория в молчании.
- К зачету готовы? Только честно.
- С мест слышится диссонансом: "Да!", "Нет!"
- Хо-ро-шо... - Алевтина Георгиевна подходит к окну и долго смотрит вдаль.
- Алевтина Георгиевна, - не выдерживает одна студентка, - что вы там постоянно высматриваете?
- Не высматриваю. Смотрю, как прекрасен мир!
Многие фыркают: пейзаж поздней осени за окном не вызывает у них ощущения прекрасного.
- Ладно, свободны! Идите, готовьтесь - завтра спуску не дам. Послезавтра у меня отпуск.
- Как?! Начало учебного года! Середина октября... А кто нам лекции будет читать?
- Все-все - не бурчите! Тихон Геннадьевич вас в беде не оствит.
Недовольные студенты вышли, осталась только одна девушка, и Алевтина заметила, что глаза у нее заплаканы.
- Вика, иди сядь со мной. Что там у тебя? Она по привычке смотрит девушке прямо в глаза.
- Мама в больнице, вчера прооперировали. Еще в реанимации... Слезы опять готовы брызнуть.
- Так ты молись. А рыдания твои маме не помогут. Давай-ка я тебя в Часовенку Николая Чудотворца отведу, тут недалеко. А по дороге поговорим.
Некоторое время они шли молча, думая каждая о своем. Алевтина вдруг рассмеялась.
- Ты знаешь, Вика, я всю свою жизнь попадаю в смешные истории. (Алевтина пытается отвлечь Вику от грустных мыслей). - Мне когда сделали короночки, видимо я их торопила, и они могли в самый неподходящий момент выскочить. Так и случилось пару раз. Первый случай произошел на Кировке... Я по работе встретилась с соседкой. Идем по Кировке, я о чем-то весело расхохоталась... Даже на поняла, что произошло, только что-то громко звякнуло об асфальт. Чувствую, зубы потеряла, а у меня через тридцать минут лекция. Давай искать. Она спрашивает, что уронила, я говорю, что колечко. Постеснялась признаться, что зубы выпали. Вот солгала, и так на душе мерзко стало!
Валентина давай мне помогать в поисках. Идут три милиционера, оказалось - ее знакомые. Спрашивают, что случилось?
Она говорит, что колечко ищем. Народу там всегда много, и вот уже человек двадцать на полусогутых колечко золотое ищут... Найти не можем, я уж хотела признаться, что зубы ищем. А саму хохот разбирает, не могу сдержаться.
Там уже реплики из толпы: "Наверное, уже кто-то нашел!" - "Вот именно, нашел и смылся!" Потом парнишка один говорит: "Доползались тут, вон кто-то даже зубы обронил". Вся толпа хором: "Где?!" Я хвать свои зубки, мило всем улыбнулась, и говорю: "Вот это мы и искали!" Вот хохоту было!
Вика тоже рассмеялась.
- Ну, Алевтина Георгиевна, оказывается, вы такая проказница!
- Да... Иногда... Главное, тебя развеселила. Ну вот мы и к Часовне подошли.
Они вошли, надели шарфики, купили свечи и поставили святителю Николаю. Постояли, каждая думая и молясь о своем.
На обратном пути Вика спросила:
- Алевтина Георгиевна, а что вас связывает с этой Часовней? Это так на вас непохоже. Вы такая... такая...серьезная, прямолинейная...
- И эта туда же! А кто при храмах должен служить? Криволинейные?!
Вика так расхохоталась, что великое множество голубей вспорхнули и улетели.
- Ладно, давай вот на эту скамеечку присядем, у меня с ней связана просто мистическая история. Расскажу вкратце про мою службу. Матушка из этой часовенки раз в год идет в отпуск, а я ее подменяю: навести порядок, продать свечи, иконы, тем кто приходит, следить за порядком, чистить подсвечники.
- И вам это нравится?!
- Я счастлива! Ты даже не представляешь какое это блаженство... Я с таким удовольствием и любовью служу в Часовенке. Бегу, все по жизни... бегу, ничего не успеваю. А тут раз - и все остановилось. А в душе покой и радость, и все за стенами Часовни становится пустым и суетным - ненужным.
Время очень быстро в ней бежит. Утром пришла, сигнализацию отключила, в охране отметилась, молитву почитала о зажжении лампадок, лампадки зажгла... Вокруг Часовенки помет голубиный - сметаю. Правда, это дворник делать должен, но я стараюсь до него, потому, что он все выбрасывает в мусор, а я этот помет под дубочки и липки молодые рассыпаю, что на территории посажены - они от него, как на дрожжах растут.
Ну а потом читаю всем родным и близким о здравии, упокоении.
Потом приходит Виктор, мужчина с хлебзавода (в свой обеденный перерыв), читает Акафист "Слава Богу за все".
Минут через тридцать после Виктора приходит парнишка, который читает Акафист Николаю Чудотворцу. Они приходят ежедневно. Потом начинается обед в организации, при которой построена Часовня, и многие сотрудники спешат кто свечу поставить, кто записочки заказать, кто просто помолиться. Потом мой обед. А после обеда уже через 2-3 часа и домой. Уборочку сделать надо, после свечей все почистить, маслицем помазать...
И между всем этим приходят "захожане" с улицы и постоянные. Каждому хочется поговорить о своем. А мне каждому хочется доброе слово сказать.
Но самое интересное, что я совсем не устаю, все делаю не просто с удовольствием, а с радостью. Заметила, что постоянно улыбаюсь, даже если никого в Часовенке нет. Об этом можно много рассказывать... Но одним словом, Викуля, я - в Раю!
- Да-а-а... Вика совсем другими глазами смотрела на любимого преподавателя. Но вы же, Алевтина Георгиевна, говорили о каком-то мистическом случае, связанном с этой скамейкой. Или я вас утомила?
- Да нет, расскажу. Это до сих пор меня и радует, и тревожит... Была я в Свято-Успенском Далматовском монастыре в паломничестве - очень меня впечатлило это святое место! Житие преподобного чуть не наизусть заучила. Все лик его с иконы у меня перед глазами...
И вот однажды я как раз подменяла матушку в Часовенке, и вдруг заходит пожилой мужчина. Подумалось, что БОМЖ. Они часто заходят денег попросить, но охрана быстро их выводит за ворота. А этот вроде и не похож на БОМЖа, но одежда словно с чужого плеча и явно ношеная, хотя видно что чистая, постиранная. Обычно, если незнакомые хотят помолиться святителю Николаю, спрашивают, где его икона. А этот пришелец так уверенно прошел к иконе, словно много раз здесь был. И с таким достоинством молился, неспешно, словно беседовал со святым. Потом подошел ко мне (думаю: денег будет просить), а он поискал в карманах, достал какие-то монеты и положил в ящичек для пожертвований. Потом присел на стульчик и сидел, не то отдыхал, не то - молился. Сидел так спокойно, положив загорелые руки на колени.
А мне в этот день надо было идти на прием к зубному врачу.
Вика прыснула, закрыв рот ладонью, видимо вспомнила историю с потерянными зубками. Но Алевтина посмотрела так, как только она умела смотреть: прямо в зрачки - спокойно, но строго. И Вика только шепнула: "Простите!"
- Так вот, у меня был талон к врачу. И я обратилась к незнакомцу: "Простите, но мне нужно уходить. Да боюсь, что и охранник придет за вами - неудобно получится. Вот, примите. - И я подала мужчине двадцать рублей и три кусочка хлеба, что остались от моего завтрака.
Он принял, молча поклонился, перекрестился с прежним достоинством и благородством, и вышел. Когда я выходила из ворот, он сидел вот на этой скамье и ел хлеб. Ел не жадно или неаккуратно, а каждый маленький кусочек отламывал длинными сухими пальцами и клал в рот с благоговением и жевал, закрыв глаза с таким наслаждением, словно это был не хлеб, а небесная амброзия.
Я отсутствовала недолго, мне перенесли прием на другой день. А когда вернулась, странного незнакомца уже не было. Я присела на скамью. Что-то меня тревожило... Очень тревожило! Эти сухие длинные пальцы, загорелое чуть удлиненное лицо, продольные морщины на щеках, одежда темно-серого цвета, страдальческие глаза... Глаза! Лик! Далмат Исетский! Преподобный отче, простите, простите!!! Это был он! Он!!! Как я сразу не узнала?! Господи, прости!!!
Вика встала и перекрестилась в сторону часовни, чего сама от себя не ожидала.
Обе молчали. Потом девушка проговорила: "А в Крещении я Виринея".
- Вот и хорошо. А я - Алевтина, есть такое имя в Святцах.
Они молчали о только что рассказанном чуде, словно об этом говорить было нельзя, словно каждое слово могло разрушить благоговейную память этой истории, как маленький камешек, брошенный на только что образовавшийся тонкий ледок.
Зинаида Санникова
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
