«Те, кто написал свою Девятую, подходят слишком близко к потустороннему», – сказал в своё время американский композитор Арнольд Шенберг, подразумевая под «Девятой» симфонию, написанную тем или иным композитором.
Дело в том, что в музыкальном мире вот уже почти 200 лет существует необъяснимое явление – проклятие Девятой симфонии, которое гласит: композитор, сочинивший свою девятую по счёту симфонию, после этого умирает. Поэтому девятые симфонии часто называют «таинственным рубежом», за которым широко распахиваются двери в мир иной.
Счастливо миновать Девятую симфонию, действительно, удалось очень немногим, и девятка становилась для большинства композиторов-симфонистов роковой цифрой.
«Девятая» стала проклятием
А всё началось с Девятой симфонии Людвига ван Бетховена. Его Девятая симфония – одно из самых знаменитых музыкальных произведений в мире. Над ней великий немец трудился почти 12 лет. Объём Девятой симфонии – 200 нотных страниц, а её исполнение длится 74 минуты.
Впервые Девятая симфония уже тогда оглохшего Бетховена прозвучала для публики в 1824 году. Как писали тогдашние критики, это новое произведение «исполнено живым и юным духом, настолько мощным, новаторским и прекрасным, насколько этого можно ожидать от музыкального гения Бетховена...» и что «неутомимый музыкальный гений представил свету новый мир».
После создания «нового мира» Бетховен прожил ещё три года. В его оптимистичных планах было сочинить и Десятую симфонию. Однако не успел – умер, так и не реализовав свой замысел.
И вот тут началась жутковатая мистика: практически все последующие после Бетховена композиторы умирали, написав свою Девятую симфонию, или же продолжали жить, но свою Десятую создать по тем или иным причинам не могли. Девять стала непреодолимой цифрой, что касалось симфоний.
Кстати, первой жертвой этого внезапного музыкального проклятия оказался Франц Шуберт, который скончался в 1828 году, простудившись на... похоронах Бетховена. После него осталось ровно девять сочинённых им симфоний.
На пороге роковой судьбы
Как-то так получилось, что большинство композиторов XIX века даже не приближались к «девятому рекорду» Бетховена. Наверное, здесь следовало добавить – по счастью, не приближались.
Так, в музыкальном наследии Берлиоза, Шумана и Брамса всего четыре симфонии, у Мендельсона и Сен-Санса – пять симфонических произведений. Римский-Корсаков, Бородин и Скрябин создали три симфонии. Ферец Лист – лишь две. Дебюсси – одну.
Вагнер вообще ни одной симфонии не написал, зато с блеском исполнил Девятую симфонию Бетховена. Она, к слову, произвела на него огромное впечатление. Он писал: «Я увидел и очаровался таинством этого произведения... оно вызвало у меня ярчайшие ощущения и мечты, слегка подёрнутые налётом мистики».
Но были и такие, которые в своём творческом вдохновении приблизились к опасному «таинственному рубежу». Например, Михаил Глинка и Пётр Чайковский, сочинившие по шесть симфоний. А также Нильс Гаде, который сочинил восемь симфоний и стоял на пороге девятой.
Судьбу не обманешь
А вот Антонин Дворжак не остановился у роковой черты и сочинил свою Девятую симфонию в 1893 году. Это было зрелое и выдающее произведение, по праву вошедшее в копилку музыкальных шедевров. И даже не умер после «проклятой» Девятой – прожил ещё десять лет, активно занимаясь музыкой. Однако Десятую симфонию ему сочинить тем не менее не удалось, и даже больше – все прочие его произведения после Девятой симфонии, хотя и были прекрасного качества, но шедеврами не являлись. Девятая симфония для Дворжака оказалась пиком его возможностей как композитора.
Интересное дело получилось с крупнейшим австрийским симфонистом Антоном Брукнером, творившим на рубеже XIX–XX веков. С одной стороны, кажется, ему едва ли не единственному в том времени удалось преодолеть «рубеж Девятой» и переплюнуть самого великого Бетховена, сочинив аж 11 симфоний.
Однако на деле оказывается, что одну работу сам Брукнер в качестве симфонии не рассматривал, считая её слабым ученическим опусом, и потому даже номер ей не присвоил. А другую свою работу он обозначил цифрой «0» – сейчас её называют Нулевой симфонией Брукнера. В итоге последняя симфония, которую он успел сочинить, была девятой по счету. Её он писал, уже будучи неизлечимо больным, не надеясь на выздоровление, и посвятил, по сути, Богу – «Господу Богу моему».
Опять же девятую по счету симфонию удалось завершить ещё одному неизлечимо больному композитору – Густаву Малеру, который, к слову, был учеником Брукнера.
Густав Малер боялся проклятой девятки и, понимая, что его симфония тоже Девятая, попытался обмануть судьбу, назвав свою симфонию не Девятой, а «Песнь о Земле». Не помогло...
Именно на похоронах Малера Арнольд Шенберг и озвучил музыкальное проклятие, о котором все знали, но не слишком говорили вслух: «Те, кто написал свою Девятую, подходят слишком близко к потустороннему».
Марина Ситникова
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
